Судьба

[sotoba]

Эх, полазила тут по сообществу, и вот, вылила давно созревшую идею)))

Название: Судьба
Автор: Amaltiirtare-the-witch
Бета: Amaltiirtare-the-witch
Фандом: Shiki
Персонажи: Тошио, Натсуно
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: Закончен
Предупреждение: не споткнитесь о лежащий на пороге ООС
Дисклеймер: Моя трава, персонажи нет, а так хотелось бы....
От автора: ну,как-то так, первая работа по этому фандому и все такое. Так что принимаются любые колюще-режуще-метательные предметы различной тяжести и радиуса поражения.



Жизнь – сложная штука. Когда ты хочешь с ней расстаться, она цепляется в тебя из последних сил, не желая отпускать. Перед глазами плывет, жарко, очень жарко. Трудно дышать, хотя это еще отчасти из-за попавшей в горло пыли и бетонной крошки. Вокруг тихо. Как будто все умерли…
Он тоже хотел умереть. Потому что такие как он не должны жить. Но у судьбы были другие планы. Сердце продолжало биться в груди, как будто ничего не произошло. Как будто все по-прежнему.
Глаза. Опять ему кажется, что чьи-то глаза смотрят на него, буквально сверлят, оставляя ожоги на коже, так много боли, отчаяния и ненависти в этом взгляде. Он надеялся, что избавился от этого страха, но время как будто повернуло вспять. Темная комната, окно и мрачный лес за ним, лес, унесший слишком много жизней, похоронив их под своими раскидистыми ветвями.
Кто-то перекинул его через плечо. Грудную клетку сдавило, отчего из израненного горла вырвался судорожный кашель. Он практически задыхался. Горячо. Трещат съедаемые голодными языками пламени деревянные перекрытия крыши дома. Плавится пластик, оставляя едкий дым, забирающийся в легкие и раздирающий их изнутри.
На улице стало легче. Сейчас ночь, тихая, спокойная ночь. Свежий ветер шелестит в верхушках деревьев, обступающих небольшой домик со всех сторон, обвивает его тело, треплет волосы, забирается под одежду. Он чувствует. Он жив. Опять…
***
Натсуно открыл глаза. Голова болела, напоминая о том, что вчера он в который раз пытался найти и убить Татсуми. Найти-то нашел, вот только убить не получилось. Мелкие порезы от осколков стекла, царапины на спине, синяки на груди – неполный перечень всех повреждений, которые он получил ночью, сцепившись с оборотнем в заброшенном домике лесничего. Незадолго до взрыва, Татсуми успел отшвырнуть противника и выпрыгнул в окно, скрывшись в лесной чаще. Натсуно не задело взрывом, но хорошо оглушило и завалило обломками стен. Самостоятельно выбраться у него бы не получилось, но как-то же он оказался здесь.
«Здесь» - это в подвале, судя по отсутствию окон и легкому, едва уловимому запаху сырости и холода, который бывает в нежилых помещениях. Комната была довольно большая, но не освещенная. Лампочка горела лишь у одной стены, ограждая небольшой кусочек пространства золотым ореолом. На полу лежал футон, с подушкой и теплым одеялом. Больше ничего не было.
Натсуно обвел глазами голые бетонные стены, уперевшись взглядом в дверь. Подходить и пробовать, сможет ли он ее открыть, не имело смысла. Оборотень, не питающийся человеческой кровью, не может использовать свою силу на полную мощность. А он последние несколько дней даже обычной еды не видел, гоняясь за Татсуми по всем близлежащим городкам.
Кто его спас и зачем принес сюда? То, что это сделал один и тот же человек, Натсуно был уверен. Гадать было бесполезно, он слишком устал, даже сон не вернул ему и половину сил, поэтому подросток лишь уселся на футоне, обхватив колени, и уткнулся лицом в руки.
Время текло медленно, как патока, неспеша отсчитывая минуты и часы. Наконец, послышались шаги – кто-то подошел к двери. В замке скрипнул ключ, повернувшись несколько раз. Натсуно поднял голову, внимательно всматриваясь в темную фигуру, двигавшуюся к нему. Шаги замерли у границы света, отделявшей его от подростка. В воздухе витал запах терпкий запах табака, от которого сразу защекотало в носу.
- Проснулся?
Голос звучал глухо, безжизненно. Пришедшему было абсолютно все равно, он спросил лишь для вежливости. Натсуно подобрался, ожидая самого худшего. Бежать некуда – незнакомец закрыл за собой дверь, снова заперев ее на ключ.
- Неужели боишься? – Послышался тихий смешок.
Еще шаг. Мужчина вышел из темноты на свет и посмотрел на Натсуно, сидевшего в углу. Подросток ошеломленно уставился на него, чуть приоткрыв рот от удивления. Слишком это было похоже на сон. Очень плохой кошмарный сон. Перед ним, стоял Озаки Тошио, в своем привычном облачении: белый халат врача поверх простой футболки и джинсов, на ногах неизменные кеды. Пришел покормить своего питомца, в руках он держал поднос с тарелками, который оставил на пол перед Натсуно, присев на корточки. Подняв голову, Тошио посмотрел ему в глаза и улыбнулся:
- Не ожидал, Юки-кун?
Мальчишку передернуло. Карие глаза смотрели прямо, пристально изучая, от сквозивших в них жестокости и холода, стало не по себе. Тошио изменился. Очень изменился. А ведь прошло всего три месяца с момента кровавой расправы над вампирами в Сотобе. Теперь в этом человеке было слишком много ненависти, которая съела его изнутри, слишком много злости, которую он копил в себе, слишком много боли, которой не мог ни с кем поделиться. От того Тошио, которого знал Натсуно, осталась лишь безжизненная оболочка.
- Я тоже не ожидал, веришь? - Нездорово-язвительная ухмылка исказила лицо Тошио. – Я считал, что ты умер, как и все остальные.
Зрачки глаз расширились, рука схватила за воротник рубашки. Натсуно не сопротивлялся. Бесполезно. Было страшно. Не потому, что Тошио мог сейчас его убить. Смерти он не боялся, даже наоборот, с радостью бы встретил ее. Пугала такая резкая перемена. Человек, который хотел всех спасти, пожертвовав собой, сейчас был похож на безумца, настолько неестественной была широкая улыбка сумасшедшего, изуродовавшая лицо Озаки.
- Почему ты жив, а они мертвы?! Они все мертвы! – Тошио кричал, глядя прямо в темные глаза напротив, прижав Натсуно к стене. Подросток молчал, слова застряли где-то в горле и теперь мешались твердым комком, который не хотел уходить и душил его, перекрывая доступ воздуху.
Карие глаза снова стали невозмутимо-равнодушными. Мужчина успокоился так же быстро, как и вышел из себя. Он оперся спиной о стену и устало прикрыл глаза. Натсуно немного расслабился, одернув рубашку, поудобнее уселся на футоне.
- Ешь.
Не поймешь, просит или приказывает. Тон такой же равнодушный, как и глаза. Никаких эмоций.
- Зачем ты меня сюда принес?
Тошио опять растянул губы в полубезумной улыбке. Он сидел, опустив голову, длинная челка скрывала глаза, но Натсуно чувствовал, что они сейчас горят огнем.
- Я тебя убью. – Голос принадлежал не человеку. Это говорил робот. Потому что только робот может говорить с такими бесчувственными металлическими нотами. Натсуно был не против умереть. Но умереть от рук человека, который даже ничего не чувствует, когда забивает кол в сердце жертвы, было страшно.
Тошио поднялся с места. Он так и не поднял головы, стоял, уперев невидящий стеклянный взгляд в пол. Кукла. Сломанная, забытая кукла.
- Только не сейчас. Завтра. – Сказал он.
Подождав еще пару минут, он развернулся и вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Натсуно сидел, не в силах даже пошевелиться. Отчаяние и ненависть превращает людей в монстров, подобных тем, с которыми Тошио сражался в Сотобе. Но можно ли его винить за то, что он стал таким?
Подросток выдохнул. В конце концов, он уже давно хотел свести счеты с жизнью. У него не получилось это сделать самому. Так может, удастся кому-то другому? Если его смерть станет для Тошио облегчением, то так тому и быть. Он сделает хотя бы что-то хорошее в своей жизни.
На душе стало как-то легко от такого решения, в голове прояснилось. Еду Натсуно не тронул. Аппетита не было. Да и если завтра он умрет, то зачем ему восстанавливать силы? С этой мыслью, подросток улегся на футон и накрылся одеялом. Завтра. Завтра всему придет конец, и он будет свободен. По-настоящему свободен.
***
Но у его судьбы был дурной характер. Она прочно утвердила позиции жизни, которые та никак не хотела сдавать. На следующий день Тошио снова пришел к Натсуно и опять принес поднос с едой. Он забрал нетронутый ужин и ушел.
- Я убью тебя. Завтра.
Он говорил это каждый раз, перед тем, как запереть за собой дверь. Не оборачиваясь, не глядя на Натсуно, который слабел с каждым днем, пряча глаза за длинной челкой, ухмыляясь своим словам. Подросток уже не реагировал на это, потому что знал, что завтра Тошио снова принесет еду и уйдет, не сдержав своих слов. Мысли бились маленькими бабочками о стенки стеклянной банки. Он будет ждать смерти вечно. Лежать в темном, пыльном подвале, не имея возможности умереть и освободиться, не имея возможности переродиться вновь. Изощренная пытка.
Тошио не находил себе места. Три месяца. Целых три месяца он живет в этом маленьком пригородном поселке, работает в частной клинике, обслуживающей богатых клиентов. Он уже успел заработать себе репутацию усердного, образованного, ответственного врача. К его советам прислушивались, его вниманием дорожили. Он был холост, что послужило поводом для пристальных взглядов со стороны молодых медсестер и врачей, но он не смог ни с кем завязать даже близких дружеских отношений, оставаясь в стороне от жизни. Между собой, девушки часто говорили, что он хороший человек, только глаза у него какие-то уставшие. Уставшие от жизни.
Не сказать, что он не пытался начать все сначала. Он даже купил себе дом, намереваясь, наконец, завести нормальную семью. Со своей бывшей женой, Киоко, он практически не виделся. Они были слишком разными, чтобы их что-то могло связывать. Но брак был необходим, отец всегда очень строго относился к сыну, и не потерпел бы, если бы Тошио ослушался и не нашел себе жену. Пусть даже и такую.
Все впустую. Он не мог. Не мог перечеркнуть свое прошлое. Не мог выбросить из головы тот факт, что он ставил опыты над своей собственной женой, пусть и превратившейся в вампира. Он не мог простить, что позволил этим кровопийцам отобрать у него Сотобу – место, где он вырос, деревню, которую ему доверил отец. Он не смог забыть, что все же некоторым окиагари удалось спастись. Сейшин исчез, о нем никто так и не слышал с тех пор. Все, что было значимо в его жизни, погибло. Погибло либо по его вине, либо от его же собственных рук. Поэтому он замкнулся в себе, не имея возможности выплеснуть это все наружу, день ото дня грыз себя упреками, порождая в своей душе слепую ненависть, к себе и тем, кто был виновен в том, что его жизнь сломалась.
Он давно мечтал найти этого ублюдка, Татсуми. Забить ему кол в сердце было идеей фикс, с которой он никак не мог расстаться. Переехав на новое место, он тут же начал поднимать все данные о смертях в области за последние полвека, пытаясь найти следы пребывания вампиров. Он по нескольким дням сидел в архиве, перебирая старые потрепанные бумажки, стараясь найти хоть какие-то зацепки. Тщетно. Все данные говорили о том, что за последние несколько десятилетий не было случаев загадочной смерти, смерти от анемии и других.
Тошио мечтал уничтожить всех вампиров и оборотней, чтобы хоть как-то восполнить дыру, которая образовалась в его душе после Сотобы. Он считал это своим личным позором. И своим личным наказанием.
Тогда почему он не может просто взять и убить этого мальчишку? Он же враг. Он оборотень. Он опасен для людей. Хоть оборотни и могут питаться обычной пищей, но для того, чтобы воспользоваться возможностями, которые заложены в их природе, как например сила и скорость, нужна человеческая кровь. У оборотней бьется сердце, у них есть пульс, они в принципе, неотличимы от обычных людей. Они могут находиться под прямыми лучами солнца, тогда как вампиры при этом сгорают. В толпе людей не разберешь, кто идет рядом с тобой – оборотень или человек, пока он не покажет свои клыки. Этого было достаточно, чтобы убить Натсуно. Но он не мог. Каждый раз, вместо осинового кола он брал с собой тарелки с едой и относил вниз, в подвал больницы. Он не понимал, зачем. Уговаривал себя, что просто не дает ему умереть раньше времени. Но мальчишка ничего не ел. Каждый вечер Тошио забирал поднос с нетронутой едой и оставлял свежую. Даже без осмотра было видно, что подросток сильно ослабел. Если в первые несколько дней он открывал глаза и даже пытался сесть, когда Тошио приходил, то сейчас, спустя две недели, Натсуно никак не реагирует на его появление. Лежит, отвернувшись к стене, накрывшись одеялом почти с головой.
Сегодня все было намного хуже. Уже спускаясь по лестнице вниз, он ощутил неприятное давящее чувство в груди. Это было сродни чувству тревоги, только не такое острое. Открыв дверь, Тошио направился к Натсуно. Поставив поднос на пол, он немного подождал, разглядывая подростка. Тот лежал, не подавая признаков жизни, разве что тихое дыхание говорило о том, что мальчишка еще не умер. Вздохнув, Тошио встал, развернувшись к двери. Мысли сцепились в разноцветный клубок, перебивая одна другую.
- Скоро все закончится, Юки-кун, - протянул Тошио. Он был бы рад поверить в это, но что-то подсказывало, что до конца еще очень далеко.
Позади послышался тихий шорох, наверное, Натсуно попытался сесть. Тошио продолжал смотреть на дверь, не оглядываясь. Он не хотел снова увидеть эти темные глаза. Ему было стыдно. Потому что он виноват в том, что Натсуно стал оборотнем. И он будет причиной его смерти.
- Я знаю…
Тихий голос и удар по голове. Откуда только силы взялись? И чем это его огрели? Силенок на то, чтобы вырубить его, не хватило. Тошио лишь охнул и присел, схватившись за голову. В глазах потемнело. Натсуно быстро обшарил его карманы и нашел ключ от двери.
- Гаденыш, - прошипел мужчина, пытаясь остановить мальчишку. После удара координация движений немного нарушилась, Тошио неуклюже развернулся и грохнулся на пол.
Подросток выскочил из подвала и тут же принялся искать выход из здания. Он мог полагаться только на остатки своего чутья, поэтому шел на запах улицы. Сзади послышались приглушенные проклятия: Тошио встал с пола и пустился в погоню за беглецом. Еще чуть-чуть, и он снова окажется в его руках, времени совсем в обрез. Завернув за угол, Натсуно наткнулся на дверь. Она оказалась не заперта, и подросток выбежал на улицу как раз в тот момент, когда мужчина практически схватил его за воротник.
Выругавшись, Тошио побежал за мальчишкой, который как звереныш, тут же юркнул в лес, намереваясь скрыться в его чаще. Но Озаки не собирался отпускать его просто так. Сил у Натсуно надолго не хватит, так что нужно всего лишь не упустить его из виду. Все же, пару раз мальчишке удалось от него оторваться, но ненадолго, Тошио ускорял темп и вновь нагонял его, следя за маленькой фигуркой, ловко передвигавшейся по лесу.
Лес, стоящий вокруг городка, был очень старым. В нем было много поваленных бурей деревьев, искореженные стволы которых мешали жителям пройти в некоторые участки. Поэтому весь бурелом было решено убирать и сваливать на окраине леса, там был большой глубокий овраг, куда и сбрасывали обломки. Это место считалось очень опасным, потому что ночью можно было очень легко свалиться вниз и убиться насмерть об осколки деревьев и множество камней, которыми были покрыты почти все склоны и дно оврага.
Вечерело, солнце вот-вот скроется за горизонтом, и станет совсем темно. По направлению, в котором они бежали, Тошио понял, что Натсуно держит путь именно к этому оврагу. В голове стали крутиться нехорошие мысли. Он уже даже начал корить себя за то, что не убил мальчишку раньше, когда была возможность. Тот снова исчез из виду, поэтому Озаки припустил со всех ног, выбираясь из леса на небольшую полянку, заканчивающуюся тем самым оврагом.
Натсуно стоял на краю обрыва и смотрел вниз. Там уже было практически темно, лучи солнца еле-еле доставали до дна, освещая изломанные стволы и острые зубья камней. Тошио остановился, переводя дух.
- Ну, и что ты теперь будешь делать? Дальше тупик.
Мальчишка повернулся к нему, стоя спиной к темному пятну оврага. Чем ниже садилось солнце, тем сильнее становился ветер, трепавший темные волосы, через прядки которых были видны глаза, смотревшие как всегда прямо и открыто. Натсуно не умел по-другому.
- Кажется, пришло время, наконец сдержать свое слово, и прикончить тебя прямо здесь.
Дыхание еще не совсем восстановилось после продолжительной пробежки. Тошио не сводил глаз с худой фигурки, стоявшей на границе пропасти. Ветер усиливался, поднимая в воздух листья, кружа их в причудливом танце, ритм которого известен лишь матери Природе.
- Я уже мертв. И мама с папой тоже мертвы. И Тору мертв. Они все умерли. Из-за них. Из-за окиагари. Я ненавижу окиагари. Я ненавижу себя, потому что стал одним из них. Мертвые не должны ходить по земле, они должны лежать под ней. Это правильно.
Натсуно сжал кулаки, в глазах синими искрами билась решимость. Тошио замер. Внутри что-то гулко ёкнуло и забилось, сильно, как будто пытаясь вырваться наружу. Мужчина скривился от боли и схватился за грудь. Под ладонью настойчиво колотилось сердце, ударяясь о стенки клетки. Дыхание, едва пришедшее в норму, снова сбилось, перед глазами помутнело. Он смотрел на подростка, стоящего на краю гибели и не мог ничего сделать. Тело не слушалось, даже язык, казалось, окаменел, не давая возможности закричать.
Мальчишка сделал шаг назад. В голове у Тошио как будто что-то взорвалось, вмиг осветив лес, небо, траву и одинокого мальчика, который ступил в пропасть, падал вниз, свободно, как птица, не держась за этот мир и за эту жизнь.
Ветер, окутавший его, был на удивление теплым и ласковым. Приятно ощущать нечто подобное, когда уходишь навсегда.
Боль ушла. Тоши убрал руку от груди и уставился на пустующий край обрыва. Никого. В голове забились, засуетились цветные ленточки мыслей, то сбиваясь в клубок, то распадаясь на отдельные части. Что это только что было? Почему? Он не испытывал такого даже тогда, когда вбивал кол в сердце собственной жены. А сейчас, ему тревожно и страшно. За Натсуно. За этого маленького оборотня. Потому что смерть – это в порядке вещей. Смерть от старости – это естественно. Смерть от страшной болезни – это ужасно. Смерть в пятнадцать лет – это кощунственно. Желание уйти из жизни, когда она еще только началась – это против законов природы. Так не должно быть. Врачи существуют для того, чтобы спасать жизни, а не отнимать их. Убив вампиров, Тошио спас многих от смерти и участи стать кровопийцей. Он думал, что совести этого хватит, чтобы не мучить его. Но не тут-то было. Эти люди стали вампирами, потому что никто вовремя не понял, что происходит. Они не виноваты в том, что их сделали ходячими мертвецами. Но выбрав человеческую кровь как пищу, они сами сделали себя монстрами. Ритсуко, медсестра его клиники, обладала не только добрым нравом и выдающейся внешностью. Она была очень сильным человеком, который выбрал призвание на всю жизнь – помогать людям. Она не сломалась под напором голода и спасла тем самым свою коллегу. Она смогла противостоять давлению не только виновников всех бед – Киришики и Татсуми, но и любимого человека, Тору. Ритсуко была смелой девушкой, и умерла, не потеряв своего человеческого облика. Мы сами делаем такой выбор, но иногда, выбор делают за нас.
Тошио не выбирал профессию врача, ее за него выбрал отец, который хотел продолжить семейную традицию. Натсуно не выбирал переезд в Сотобу, за него решили родители, которым так было удобнее. Они оба не выбирали жизнь в одной деревне с вампирами и быть пищей для них, за них решили эти кровопийцы. Но Натсуно сделал свой выбор – он не пьет человеческую кровь, хотя это ему уже как минимум дважды могло стоить жизни. Он пытается найти и уничтожить того, кто виновен в смерти его родных и единственного друга, Тору. И Тошио тоже сделал свой выбор, прямо сейчас. Он спасет мальчишку, чего бы ему это ни стоило. Он врач и обязан оказывать помощь все, кто в ней нуждается. Натсуно не погиб, он просто не может погибнуть. На дне оврага куча острых обломков дерева, расчет подростка был на то, что если хоть один и не проткнет его сердце, то его тело растерзает достаточное количество камней и ветвей, чтобы он умер от кровопотери. А солнце и дикие звери доделают остальное.
Тошио рванул к противоположному склону оврага. Там меньше всего камней и бурелома, и можно аккуратно спуститься вниз и искать мальчишку там. Солнце скоро сядет, станет темно и придется возвращаться за фонариком, а это значит – потерять драгоценное как никогда время. Практически сбежав по склону вниз, Тошио принялся продираться через поломанные ветки вперед, туда, где должен сейчас лежать Натсуно. Никогда он еще не чувствовал такого прилива сил и адреналина. Он уже однажды спас его, вытащив из горящего дома. Спасет и сейчас. Во что бы то ни стало.
Тошио перелазил через огромные стволы, поваленные бурей, раздвигая руками тяжелые ветки, царапавшие руки. Сердце, бившееся как никогда сильно, толкало вперед, не давая времени остановиться и отдышаться. Это можно сделать потом, когда самое страшное будет позади. Сейчас главное – найти Натсуно и отнести обратно в больницу. Тошио уже прикидывал в уме, сколько крови потребуется для переливания, есть ли у них нужная группа и как он объяснит произошедшее.
Наконец, он увидел маленькое светлое пятнышко за кучей веток. Натсуно был в бежевой кофте с капюшоном, так что поиски увенчались успехом. Тошио преодолел последнюю преграду и добрался до лежащего подростка. Жуткое зрелище. Острые как колья осколки дерева вошли в плечо и грудь, скорей всего задело легкое. Джинсы превратились в лоскутки, на ногах рваные раны, наверно зацепился за верхние ветки, пока падал. Одежда насквозь промокла от крови, волосы слиплись, лицо тоже в крови и глубоких царапинах. Быстро осмотрев подростка, Тошио глубоко вздохнул. Перелома позвоночника нет, ребра целы, сердце не задето. Пробито легкое, отчего дыхание хриплое, с кровью, но все же, он дышит. Это главное. Наклонившись, он осторожно поднял мальчика на руки. Теперь главное – добраться поскорее до клиники и сделать операцию. Работа предстоит кропотливая, нужно будет вытащить все осколки, но он справится. Это уже вопрос профессиональной гордости. Важно то, что он успел.
***
Операция длилась несколько часов, но завершилась успешно. Натсуно положили в послеоперационную палату, Тошио остался с ним. Он даже не мог сосчитать, сколько кофе он выпил, ожидая, пока мальчишка откроет глаза. Прошло два дня, и сон таки победил его, он уснул прямо в палате, уронив голову на руки. Заботливые медсестры перенесли его на кушетку, стоящую в этой же комнате, и накрыли пледом. Они восхищались своим доктором. Он спас ребенка, полез в овраг, куда никто никогда не решался спуститься. По больнице начали ходить слухи, что врач нашел мальчика в лесу, которого бросили родители, которых теперь объявили в розыск.
Тошио проснулся через двенадцать часов. Медсестры сказали, что Натсуно так и не приходил в себя. Мужчина вздохнул и снова уселся на стул у кровати. Худенькое тело было опутано кучей проводков и трубок, на экране зеленой ниточкой билась его жизнь, жужжал прибор для искусственной вентиляции легких. Веки плотно сжаты, кажется, что он спит. Но Тошио знает, что это, возможно, кома, которая может длиться десятилетиями. Но надеется, что бессознательная воля к жизни у этого ребенка сильнее, чем он думает.
Мужчина не отходит от постели ни на шаг, ест в этой же комнате, изредка отлучается по неотложным делам. Точнее, еду в него практически насильно запихивают медсестры. И они же заставляют его хотя бы немного пройтись по клинике и заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься. Хватает максимум на полчаса, потом Тошио снова садится рядом с кроватью и наблюдает за течением жизни подростка на экране приборов.
Иногда, при взгляде на Натсуно, у него проскальзывает задумчивая улыбка. Он думает, а как выглядел бы их ребенок с Киоко. Допустим, если бы у них родился мальчик. Что бы он унаследовал от него, а что – от нее? Какими были бы его глаза? Смешно. В браке он даже не задумывался над этим, целиком посвящая себя больнице. Он даже, наверное, забыл, откуда берутся дети. И не понимал, зачем они. Мать постоянно пилила его за то, что до сих пор у его рода нет наследника, что если что-то случится, некому будет продолжать дела Озаки. Тогда это было пустым звуком. Сейчас этот звук отдается сожалением в душе. Может, если бы он жил со своей женой в городе, как того хотела она, ничего бы не произошло? Вдруг, если бы у них был ребенок, в Сотобе никогда бы не произошло это страшное несчастье? Слишком много вопросов для одного человека. Слишком много…
Когда через несколько дней Натсуно наконец открывает глаза, Тошио готов обнять весь мир. Он буквально скачет по комнате, отмахиваясь от медсестер, которые пытаются его усмирить. Все аргументы, что ребенку нужны тишина и покой, что он может испугаться и это приведет к нежелательным осложнениям, его не волнуют. Натсуно открыл глаза. Теперь дело за малым – полное выздоровление.
В бездонных глазах очень легко прочитать вопрос – «Почему?». Тошио отвечает. Говорит, что не может позволить ему умереть, что он в ответе за него, что благодарен за то, что дал понять, где в этом мире правда, что просит только одного – поправиться. Он обещает, что даст ему свободу выбирать, что делать дальше, как только заживут все раны и Натсуно восстановит силы. А пока Тошио хочет, чтобы он отдыхал и ни о чем не волновался.
Подросток соглашается. Мужчина понимает, что если дать ему крови, что выздоровление пойдет намного быстрее, но даже не хочет предлагать. Во-первых, Натсуно дал себе слово, с этим нужно считаться, а во-вторых, в клинике не поймут, если он поправится слишком быстро. Поэтому все остается по-старому. Когда ему уже можно есть, Тошио сам кормит его, каждый раз спрашивая, что он хочет на завтрак, обед или ужин. На тумбочке у кровати всегда стоит вазочка со свежими фруктами и конфетами, за этим Тошио тоже следит лично. Он практичеси весь день находится рядом, стараясь при этом не надоедать. Чаще всего он читает, сидя у окна, и стоит Натсуно пошевелиться, как он тут же возникает рядом с кроватью и спрашивает, нужно ли что-нибудь. Это немного напрягает, но его впервые в жизни окружили такой заботой. Это даже как-то странно, учитывая совсем недавние события.
Тошио и сам не понял, когда это успел привязаться к мальчику настолько, что уже не мыслил себе жизни без него. Каждый день он думал о том, что попросить повара приготовить поесть, чтобы Натсуно понравилось, вспоминает, что он любит, чем увлекается. В голове всплывает лишь плеер, который подросток везде таскал с собой. Даже уроки делал с ним. Тошио несколько раз обходил все магазины, рассматривая различные виды плееров, но так и не придумал, какой лучше купить. «Приду сюда с Натсуно, когда он поправится», - решил он.
Мысль о то, что он может уйти, как только лечение закончится, терзала Тошио, не давая спать по ночам, доставляя немало боли. Он хочет, чтобы Натсуно остался с ним. Это единственный человек, который может понять его переживания. Только ему можно довериться и рассказать все, что накопилось в душе за это времч. Только он знает цену жизни и смерти так же, как знает ее Тошио. Но согласится ли Натсуно? Но чем черт не шутит, главное – предложить.
Подросток сидел на кровати и рассматривал журнал, принесенный одной из медсестер. За окном была поздняя осень, лил дождь. А здесь было тепло и уютно, у него был плед, с который можно было завернуться, если станет прохладно. Если попросить – принесут горячий чай с имбирем или малиновым вареньем. Так хорошо жить дома. Невольно вспомнилась Сотоба, солнечные летние деньки, Тору со шлангом для поливания. Все было так радужно и ярко, наполнено запахом летних луговых трав и цветов. Натсуно не плакал. Он вообще предпочитал не показывать свои эмоции. Но сейчас, когда он это вспомнил, то понял, насколько одинок. Это ужасно, оказаться на один с самим собой в пятнадцать лет и не иметь возможности даже попросить помощи у кого-нибудь.
Тошио заглянул в комнату и поздоровался, широко улыбаясь и что-то весело начал рассказывать. Он всегда пытался приободрить Натсуно, рассказывая какие-нибудь истории, но сегодня подросток почуял подвох. Губы были привычно растянуты в улыбке, но глаза были чем-то обеспокоены. Мальчишка уже достаточно притерся к Тошио, чтобы отличать его эмоции. Сейчас его явно что-то терзало, не давая покоя. Поэтому спустя пять минут он не выдержал и спокойно спросил:
- Что случилось?
Тошио осекся. Натсуно все-таки его раскусил. Теперь придется говорить начистоту, но язык не поворачивался. Он присел на кровать, спиной к мальчику и уставился в стену. Было страшно.
- Я… В общем, хотел тебе сказать… Я… хочу завести ребенка, - мужчина едва не задохнулся, пытаясь говорить максимально спокойно.
Натсуно немного удивился, потом проговорил:
- Понятно… Думаю, Вы будете хорошим отцом.
Тошио оживился.
- Правда? – Он взглянул на Натсуно через плечо, немного улыбаясь. - А почему ты так думаешь?
- Вы добрый.
Тошио усмехнулся.
- Я просто подумал, дом у меня большой, я даже не все комнаты использую. Когда покупал, думал – женюсь, заведу семью. Будет у нас много детишек, будем их воспитывать. – Тошио задумчиво улыбнулся. – Но не получилось у меня. А дом остался. На втором этаже есть комната, светлая такая, думал, там гостевую спальню сделать, но руки не дошли. Судьба, видимо.
Натсуно смотрел на обращенную к нему спину доктора и молча слушал.
- Вот думаю, под детскую ее переделать. Стены перекрасить только, и все. Наверное, в голубой.
- Лучше желтый, - тихо проговорил Натсуно.
- Да? Ну, хорошо, сделаем желтый, там всего делов-то, на один день. Кровать купить, стол письменный. Что там еще? – Тошио задумался. – Ах, да. Лампу надо, светильник над кроватью, по мелочи, в общем.
- Телевизор, - еле слышно прошептал подросток.
- Телевизор? Точно! И приставку игровую. Как это я сразу не догадался.
Натсуно уставился на одеяло, молча переваривая информацию. У кого-то будет семья. А у него этого уже не будет, никогда. Тошио тоже молчал. Он собирался с духом. В конце концов, если что-то решил, нужно сделать это до конца.
- Тут школа хорошая, да и семестр только наполовину прошел, думаю, нагнать программу будет нетрудно. До центра города всего двадцать пять минут на автобусе и пятнадцать на поезде. Зарабатываю я достаточно, на двоих с головой хватит. Кино и магазины тоже есть, да и молодежи достаточно. Воздух чистый, лес рядом, люди здесь такие хорошие, - Тошио мог продолжать и продолжать, но осекся.
Подросток сидел на кровати и продолжал сверлить взглядом покрывало.
- Короче, ты согласен?
Слова, произнесенные немного дрожащим от волнения голосом, набатом отозвались в голове. Натсуно поднял голову, удивленно уставившись на Тошио. Мужчина серьезно смотрел на него, ожидая ответа.
- Я же… Я ведь… Не старею, - сказал Натсуно.
Тошио хмыкнул.
- Это еще очень спорный вопрос. Если оборотни при перерождении не умирают, а впадают в некое подобие комы, если у них бьется сердце, то я не могу себе представить, что организм прекращает развиваться. Ты же не пьешь кровь, а возможно, она и является причиной вечной молодости.
- А если нет? Если я останусь таким навсегда?
- Тогда мы будем переезжать с места на место, чтобы люди не догадались, что ты не взрослеешь.
- Но ты же будешь стареть…
- Это уже не важно, - вздохнул Тошио. – Я хочу прожить оставшуюся жизнь с пользой. У тебя никого нет, у меня тоже. Так что для органов опеки ничто не составит труда разыграть мелодраму о сироте, скитавшемуся по лесу все три месяца, а я тебя потом нашел и принес в больницу. Думаю, с усыновлением проблем не будет. В общем, выбор за тобой.
Натсуно задумался. Не этого ли он хотел? Семья, пусть и не полная и не родная, но семья. Два человека, которые волей судьбы лишились всего, родных, друзей. Теперь есть шанс стать кем-то друг для друга. Это уже немало. Делить груз прошлого на двоих гораздо легче, чем нести его в одиночку.
- Да, - пробормотал Натсуно, - согласен.
Тошио улыбнулся, потрепав его по волосам.
- Тогда я пошел в магазин за желтой краской, а ты выздоравливай быстрее, пойдем выбирать мебель.