Северус, иди на кухню. Там твое место.(с)
Название: Мы справимся.
Автор: She is an Idiot
Фандом: Шики/Мертвый демон
Пейринг: Тошио/Сейшин
Рейтинг: R
Жанр: романс, флафф, налет ангста.
Размер: мини
Дисклеймер: герои принадлежать Фуюми Оно.
Саммари: Что же делать, когда отчаяние захлестывает? Нужно бороться с этим! События происходят в первых сериях аниме, когда еще Тошио даже не подумывал о том, что виной всем смертям восставшие.
Предупреждение: ООС, слеш, АУ в каноне.
От автора: какое же огромное впечатление на меня произвел просмотр аниме, что я решилась написать по нему фанфик! Критика, указание ошибок приветствуются.
читать дальше?Мягкий закат опускался на Сотобу. Жители спокойно бродили по улицам, кое-кто возвращался с работы домой, кто просто бесцельно шатался, дети бежали по домам желая успеть на ужин, романтические пары сидели на лавочках и наслаждались обществом друг друга.
Все они еще не до конца осознавали нависшую над ними опасность в виде эпидемии, и поэтому уклад их жизни мало чем отличался от раннего, разве что смерти – они стали даже обыденны, и если сначала новость о смерти еще одного человека вызывала негодовании и сожаление, а некоторые, особо слабонервные, не могли сдержать эмоции и просто падали в обморок, то сейчас каждая смерть воспринимается как явление само собой разумеющиеся, и вызывает лишь тяжелый вздох и тень огорченья.
Сейшин мягкой поступью скользнул на веранду дома Озаки, и аккуратно расположился там, облокотившись о стену и прикрыв глаза. Его не покидали тяжелые мысли; это было видно по слегка подергивающемуся нижнему веку, по еле заметно подрагивающим губам и небольшой складочке, залегшей меж бровей. Все это не ускользнуло от взгляда Тошио, который вошел следом за ним с подносом, на котором аккуратно стояли две чашки зеленого чая, дым от которого мерно поднимался, не тревожемый ветром, и согревал вечерний воздух. Озаки слегка нахмурился, ведь он прекрасно понимал состояние Сейшина, но не знал, как ему помочь. Как можно помочь кому-то, если не знаешь, как помочь и успокоить самого себя?
Мурой приоткрыл глаза и взял с подноса чашку, согревая об нее свои замершие пальцы, вдохнул аромат жасмина и сделал глоток, чувствуя, как долгожданное тепло разливается по телу, прогревает легкие, живот и достигает кончиков пальцев. Он уже было хотел снова обратить свой взор на закат, как поймал изучающий взгляд темно-фиолетовых глаз. Тошио опять курил. И когда он только успел?
- Деревня умирает, она, словно раненый зверь, мечется из стороны в сторону, боится, - сказал Озаки, переведя свой взгляд на чашку с чаем, к которому даже не притронулся.
Сейшин тяжело вздохнул и снова закрыв глаза, облокотился о стену:
- Если мы сможем образумить этого зверя, дать ему уверенность, что все образумится…
- Как мы сможем это сделать, если ни я, ни ты понятия не имеем, против чего боремся?! Что это – эпидемия, случайности, или может вообще что-то сверхъестественное?! – Злобно выкрикнул Озаки, ударив по подносу так, что нетронутая чашка упала на пол, но не разбилась, а покатилась по часовой стрелке, разливая весь чай. Мурой слегка вздрогнул и открыл глаза – он все еще не мог привыкнуть к таким перепадам настроения своего друга.
- Они надеются на нас, Тошио, они воспринимают нас как спасителей, обращаются к нам за помощью, и мы должны им помочь, просто обязаны, ради будущего этой деревни. И ни тебе, ни мне нельзя показывать то отчаяние перед неизвестностью, что охватило нас, ведь тогда в отчаяние впадет вся деревня, а это значит заранее проигранная война! – Воскликнул Сейшин, но потом, его запал как появился неожиданно, так же и угас; он поставил чашку на поднос, и закрыл лицо руками понимая всю трагичность их положения, и тут же почувствовал легкое прикосновение к своим запястьям, и, когда его ладони были отведены в сторону, он столкнулся с глазами Тошио, которые теперь были полны решимости, в них блестела сталь и непоколебимость, словно их обладатель уже что-то решил для себя, восстановил, казалось бы невосстанавливаемый душевный стержень.
- Мы справимся, мы обязательно справимся. – Твердо и уверено произнес Озаки, прижавшись своим лбом ко лбу Сейшина.
Теперь уже не Мурой пытался успокоить и вселить надежду в Озаки, а совсем наоборот. И Сейшин был рад этому, рад тому, что Тошио очнулся, что его глаза снова загорелись прежним жестким огнем, и что теперь, да, теперь они действительно справлятся, ибо только Тошио обладал такой способностью передавать свои эмоции другому человеку, и только он мог всегда подобрать момент и слова, чтобы вселить в Сейшина уверенность, силу духа. И когда его запястья были отпущены, он тут же обнял Озаки за шею и почувствовал ответное объятие и легкий поцелуй в шею, от чего его словно прошибло током. Он слегка отодвинулся и посмотрел прямо в центр этих темно-фиолетовых, а сейчас так почти черных глаз, скользнул руками выше по шее и, обхватив лицо своими тонкими и холодными пальцами, мягко поцеловал, почти невесомо, лишь слегка касаясь губ Тошио, для которого эти невинные прикосновения были дороже даже самых страстных поцелуев, ведь в них Мурой вкладывал что-то даже большее, чем любовь.
Постепенно поцелуй становился глубоким, но все таким же нежным и медленным, они не срывались в укусы, здесь не было место жесткости и грубости, были лишь ласка и любовь в чистом виде. Тошио чувствовал легкую горчинку на губах Муроя от чая, а сам Мурой ощущал привкус сигарет, уже давно знакомый и выученный наизусть, все-таки Тошио был верен своим привычкам. И именно эта горечь слегка отрезвляла обоих, не давая сорваться, и от этой горечи становилось невыносимо, ибо казалось, что она предвестник чего-то большего, чего-то страшного, грозящего им обоим. Но сейчас не место и не время думать об этом, поэтому Озаки мягко обхватив Сейшина за плечи уложил того на деревянный пол веранды, локтем задев вторую чашку, которая так же, как и ее предшественница покатилась по полу. Но казалось, что они ничего не услышали и не почувствовали, так были заняты друг другом.
Страсть, накрывшая их, не была необузданной или животной, она была медленной, плавно обтекая их тела и души, словно тягучий сироп. Тошио мягко целовал белую шею своего друга, не оставляя засосов или укусов, сейчас это было бы пошло и совершенного не к месту, сейчас важно единение душ, а уже потом удовольствие тел. Осторожно развязав пояс юкаты, он стянул ту с тела Сейшена, но не убрал из-под него, а лишь слегка расстелил на манер покрывала. В то время Сейшин, слегка приподнявшись, начал стягивать неизменный докторский халат, который Тошио кажется, никогда не снимает, затем потянул вверх футболку, осторожно снимая ее, и, покончив с ремнем, помог снять брюки.
А потом они целовались, смакуя вкус любимых губ, боясь оторваться хоть на секунду, и потерять такое долгожданное тепло друг друга, смешивали привкус сигарет и зеленого чая, и просто пытались забыться, раствориться друг в друге, мягко оглаживая любые доступные рукам участки тела, и плавно покачивались на волнах удовольствия, которое дарили друг другу.
Мягко разведя колени Муроя, Тошио осторожно начал входить, боясь причинить хоть малейшую боль, которая сейчас была бы совершенно неуместна, и прижался своим лбом ко лбу Сейшина, смотря прямо в его глаза, как никогда живые именно сейчас. И потом они начали тонуть в мягком и обволакивающем удовольствии, которое дарили друг другу не только движениями тел, но и взглядами, легким, на грани слышимости шепотом, который подхватывал ветер и уносил куда-то совсем далеко, так, чтобы эти слова никогда не достигли ушей посторонних, ведь этот вечер, он принадлежал только им, только сейчас они могли отпустить свои волненья, только сейчас они не думали о деревне и ее жителях, словно нашли свой Эдем, пусть и длится это мгновение унизительно мало по сравнению с длительностью всей жизни.
И вот когда удовольствие хлынуло через край, когда мир, нет, не взорвался, а просто остановился, когда остались только те глаза, что напротив, наполненные той же любовью, теми же чувствами в целом. Тонкие белые пальцы сжимают ткань юкаты ,пытаясь не то ухватиться за нее как за последнюю соломинку, не то разорвать в клочья, и оба тела выгибаются с немым криком, становится слишком много, слишком сильно, становится просто слишком…
И потом они еще долго будут лежать вместе, обнимая друг друга, иногда перекидываясь парой фраз, но большее время просто молча смотреть на уже ставшее ночным небо и думая каждый о своем, но все же об одном и том же.
Конец.
Автор: She is an Idiot
Фандом: Шики/Мертвый демон
Пейринг: Тошио/Сейшин
Рейтинг: R
Жанр: романс, флафф, налет ангста.
Размер: мини
Дисклеймер: герои принадлежать Фуюми Оно.
Саммари: Что же делать, когда отчаяние захлестывает? Нужно бороться с этим! События происходят в первых сериях аниме, когда еще Тошио даже не подумывал о том, что виной всем смертям восставшие.
Предупреждение: ООС, слеш, АУ в каноне.
От автора: какое же огромное впечатление на меня произвел просмотр аниме, что я решилась написать по нему фанфик! Критика, указание ошибок приветствуются.
читать дальше?Мягкий закат опускался на Сотобу. Жители спокойно бродили по улицам, кое-кто возвращался с работы домой, кто просто бесцельно шатался, дети бежали по домам желая успеть на ужин, романтические пары сидели на лавочках и наслаждались обществом друг друга.
Все они еще не до конца осознавали нависшую над ними опасность в виде эпидемии, и поэтому уклад их жизни мало чем отличался от раннего, разве что смерти – они стали даже обыденны, и если сначала новость о смерти еще одного человека вызывала негодовании и сожаление, а некоторые, особо слабонервные, не могли сдержать эмоции и просто падали в обморок, то сейчас каждая смерть воспринимается как явление само собой разумеющиеся, и вызывает лишь тяжелый вздох и тень огорченья.
Сейшин мягкой поступью скользнул на веранду дома Озаки, и аккуратно расположился там, облокотившись о стену и прикрыв глаза. Его не покидали тяжелые мысли; это было видно по слегка подергивающемуся нижнему веку, по еле заметно подрагивающим губам и небольшой складочке, залегшей меж бровей. Все это не ускользнуло от взгляда Тошио, который вошел следом за ним с подносом, на котором аккуратно стояли две чашки зеленого чая, дым от которого мерно поднимался, не тревожемый ветром, и согревал вечерний воздух. Озаки слегка нахмурился, ведь он прекрасно понимал состояние Сейшина, но не знал, как ему помочь. Как можно помочь кому-то, если не знаешь, как помочь и успокоить самого себя?
Мурой приоткрыл глаза и взял с подноса чашку, согревая об нее свои замершие пальцы, вдохнул аромат жасмина и сделал глоток, чувствуя, как долгожданное тепло разливается по телу, прогревает легкие, живот и достигает кончиков пальцев. Он уже было хотел снова обратить свой взор на закат, как поймал изучающий взгляд темно-фиолетовых глаз. Тошио опять курил. И когда он только успел?
- Деревня умирает, она, словно раненый зверь, мечется из стороны в сторону, боится, - сказал Озаки, переведя свой взгляд на чашку с чаем, к которому даже не притронулся.
Сейшин тяжело вздохнул и снова закрыв глаза, облокотился о стену:
- Если мы сможем образумить этого зверя, дать ему уверенность, что все образумится…
- Как мы сможем это сделать, если ни я, ни ты понятия не имеем, против чего боремся?! Что это – эпидемия, случайности, или может вообще что-то сверхъестественное?! – Злобно выкрикнул Озаки, ударив по подносу так, что нетронутая чашка упала на пол, но не разбилась, а покатилась по часовой стрелке, разливая весь чай. Мурой слегка вздрогнул и открыл глаза – он все еще не мог привыкнуть к таким перепадам настроения своего друга.
- Они надеются на нас, Тошио, они воспринимают нас как спасителей, обращаются к нам за помощью, и мы должны им помочь, просто обязаны, ради будущего этой деревни. И ни тебе, ни мне нельзя показывать то отчаяние перед неизвестностью, что охватило нас, ведь тогда в отчаяние впадет вся деревня, а это значит заранее проигранная война! – Воскликнул Сейшин, но потом, его запал как появился неожиданно, так же и угас; он поставил чашку на поднос, и закрыл лицо руками понимая всю трагичность их положения, и тут же почувствовал легкое прикосновение к своим запястьям, и, когда его ладони были отведены в сторону, он столкнулся с глазами Тошио, которые теперь были полны решимости, в них блестела сталь и непоколебимость, словно их обладатель уже что-то решил для себя, восстановил, казалось бы невосстанавливаемый душевный стержень.
- Мы справимся, мы обязательно справимся. – Твердо и уверено произнес Озаки, прижавшись своим лбом ко лбу Сейшина.
Теперь уже не Мурой пытался успокоить и вселить надежду в Озаки, а совсем наоборот. И Сейшин был рад этому, рад тому, что Тошио очнулся, что его глаза снова загорелись прежним жестким огнем, и что теперь, да, теперь они действительно справлятся, ибо только Тошио обладал такой способностью передавать свои эмоции другому человеку, и только он мог всегда подобрать момент и слова, чтобы вселить в Сейшина уверенность, силу духа. И когда его запястья были отпущены, он тут же обнял Озаки за шею и почувствовал ответное объятие и легкий поцелуй в шею, от чего его словно прошибло током. Он слегка отодвинулся и посмотрел прямо в центр этих темно-фиолетовых, а сейчас так почти черных глаз, скользнул руками выше по шее и, обхватив лицо своими тонкими и холодными пальцами, мягко поцеловал, почти невесомо, лишь слегка касаясь губ Тошио, для которого эти невинные прикосновения были дороже даже самых страстных поцелуев, ведь в них Мурой вкладывал что-то даже большее, чем любовь.
Постепенно поцелуй становился глубоким, но все таким же нежным и медленным, они не срывались в укусы, здесь не было место жесткости и грубости, были лишь ласка и любовь в чистом виде. Тошио чувствовал легкую горчинку на губах Муроя от чая, а сам Мурой ощущал привкус сигарет, уже давно знакомый и выученный наизусть, все-таки Тошио был верен своим привычкам. И именно эта горечь слегка отрезвляла обоих, не давая сорваться, и от этой горечи становилось невыносимо, ибо казалось, что она предвестник чего-то большего, чего-то страшного, грозящего им обоим. Но сейчас не место и не время думать об этом, поэтому Озаки мягко обхватив Сейшина за плечи уложил того на деревянный пол веранды, локтем задев вторую чашку, которая так же, как и ее предшественница покатилась по полу. Но казалось, что они ничего не услышали и не почувствовали, так были заняты друг другом.
Страсть, накрывшая их, не была необузданной или животной, она была медленной, плавно обтекая их тела и души, словно тягучий сироп. Тошио мягко целовал белую шею своего друга, не оставляя засосов или укусов, сейчас это было бы пошло и совершенного не к месту, сейчас важно единение душ, а уже потом удовольствие тел. Осторожно развязав пояс юкаты, он стянул ту с тела Сейшена, но не убрал из-под него, а лишь слегка расстелил на манер покрывала. В то время Сейшин, слегка приподнявшись, начал стягивать неизменный докторский халат, который Тошио кажется, никогда не снимает, затем потянул вверх футболку, осторожно снимая ее, и, покончив с ремнем, помог снять брюки.
А потом они целовались, смакуя вкус любимых губ, боясь оторваться хоть на секунду, и потерять такое долгожданное тепло друг друга, смешивали привкус сигарет и зеленого чая, и просто пытались забыться, раствориться друг в друге, мягко оглаживая любые доступные рукам участки тела, и плавно покачивались на волнах удовольствия, которое дарили друг другу.
Мягко разведя колени Муроя, Тошио осторожно начал входить, боясь причинить хоть малейшую боль, которая сейчас была бы совершенно неуместна, и прижался своим лбом ко лбу Сейшина, смотря прямо в его глаза, как никогда живые именно сейчас. И потом они начали тонуть в мягком и обволакивающем удовольствии, которое дарили друг другу не только движениями тел, но и взглядами, легким, на грани слышимости шепотом, который подхватывал ветер и уносил куда-то совсем далеко, так, чтобы эти слова никогда не достигли ушей посторонних, ведь этот вечер, он принадлежал только им, только сейчас они могли отпустить свои волненья, только сейчас они не думали о деревне и ее жителях, словно нашли свой Эдем, пусть и длится это мгновение унизительно мало по сравнению с длительностью всей жизни.
И вот когда удовольствие хлынуло через край, когда мир, нет, не взорвался, а просто остановился, когда остались только те глаза, что напротив, наполненные той же любовью, теми же чувствами в целом. Тонкие белые пальцы сжимают ткань юкаты ,пытаясь не то ухватиться за нее как за последнюю соломинку, не то разорвать в клочья, и оба тела выгибаются с немым криком, становится слишком много, слишком сильно, становится просто слишком…
И потом они еще долго будут лежать вместе, обнимая друг друга, иногда перекидываясь парой фраз, но большее время просто молча смотреть на уже ставшее ночным небо и думая каждый о своем, но все же об одном и том же.
Конец.
Спасибо всем, кто был с нами, радовал глаз вкусным и красивым, делился своими мыслями и все-все-все!
